Коммуникативный код молодого человека в условиях дагестанского полиязычия

 Коммуникативный код молодого человека 

в условиях дагестанского полиязычия

В специальной литературе отмечено, что «код представляет собой систему знаков и правил их соединения для передачи сообщения по определенному каналу» [Акопян 2013: 10]. В своей работе, являющейся первой попыткой описания рассматриваемого вопроса, мы прежде всего наблюдаем своеобразие реализации данного кода в вербальной коммуникации молодого человека в условиях дагестанского полиязычия. «Язык, на котором протекает общение, представляет собой код коммуникативного акта» [Минина 2021: 137]. В Дагестане в роли таких кодов выступают русский и более 30 местных автохтонных и неавтохтонных языков. Сам же коммуникативный код проявляет себя по-разному в зависимости от ситуации, в которой осуществляется вербальная или невербальная речь, содержание и форма которой зависят от конкретных обстоятельств. Для реализации того или иного языкового кода необходимы коммуникативные условия, при которых молодые люди или предпочитают не говорить лишнего, или же оглашают свои речевые интенции. При этом важно обратить внимание и на терциарную речь (к примеру, ведется рассказ о человеке, который присутствует, но который не вмешивается в общение, но выражением своего лица дает собеседникам понять, что как бы участвует в акте коммуникации и влияет на форму и содержание речи и т.д.). Терциарная речь, по нашему мнению, сможет развивать живую речь в ином русле, отличном от первоначального замысла. Такой дискурс явно показывает, как без подготовки словесно реализуется коммуникативный код в беседе, что может привести к замене темы и предмета диалога.

Выработка коммуникативного кода, который мы называет риторическим, начинается с детства – сначала в семье, затем в детском саду, в школе, во дворе и завершается в студенческие годы. В Дагестане в последние годы происходит смешение коммуникативных кодов. «В полиэтническом сообществе ключевая роль в духовно-нравственной консолидации российского поликультурного общества – сближение культурных кодов разных этносов – принадлежит образовательному процессу» [Жеребцова и др. 2019: 107]. Именно образовательный процесс в вузе согласно литературной норме завершает формирование специфики коммуникативного кода, а его содержание и форма непосредственно бывают связаны со спонтанностью, которая характерна для дискурсивного поведения говорящего.

В студенческие годы нелитературная речь юноши, разумеется, насыщена жаргонизмами, диалектизмами, просторечием, от которых молодой человек постепенно избавляется после трудоустройства. При этом он начинает использовать профессионализмы, которые будут сопровождать вербальную речь до тех пор, пока дагестанец работает по определенной специальности. Это мы называем последовательным переключением элементов коммуникативного кода, а под переключением кода в широком смысле понимается использование билингвами единиц, относящихся к разным языковым системам [Волошина 2022: 146]. Такими системами являются русский и любой дагестанский язык, которыми пользуются местные билингвы. В таком положении «Кодовое переключение может быть использовано в акте коммуникации в различных целях» [Бабаян 2021: 70]. К примеру, в эмоциональной речи обращение к элементам другого языка можно объяснить с целью убедить или нейтрализовать собеседника; в официальной беседе код может быть использован для акцентирования внимания на подробном анализе обсуждаемого вопроса; в образовательном процессе, нам думается, иноязычный код помогает усвоению необходимых единиц изучаемого языка; код гарантирует возможность наполнения какой-то словесной пустоты речевыми средствами при реализации той или иной мысли на одном из двух языков и пр.

При употреблении двуязычия переключение кодов происходит в процессе перехода с одного языка на другой в зависимости от условий общения [Зурабова 2020: 49]. В основном двуязычная коммуникация предполагает использование речевого кода, прибегая к средствам из двух языков – из русского и из одного из дагестанских, ср.: средства из русского и аварского языков, из русского и лезгинского языков и т. д., которые произвольно могут чередоваться в акте коммуникации.

Быстрое, оперативное переключение коммуникативных кодов зависит от уровня владения тем или иным языком. На это влияют хорошая учеба, двор, семья, ровесники, коллеги, интересы, художественная литература и т.д. Интенсивно рассматриваемый процесс осуществляется в переломные моменты развития общества.

Данный феномен переключения коммуникативных кодов в условиях дагестанского многоязычия ждет своего часа, поскольку фактически является до сих пор полностью не исследованным полем для ученых (лингвистов и педагогов). Код вырабатывается и функционирует минимум в двуязычной коммуникативной культуре.

Коммуникативный код вербализуется через определенный ряд лексических единиц. При этом этот код может отличаться гендерными особенностями. Так, в речи юноши наличествуют специальные мужские слова – спортивные термины, технические дефиниции, лексические единицы из политики, экономики, строительства, бизнеса, финансов, военного искусства и др. В вербальном же коде девушек преобладают слова, которые условно можно отнести к женским профессиям. Это кухня, искусство, культура, мода, музыка, воспитание, образование и др.

Для дагестанских девушек обычно характерен некий консерватизм в общении – они последовательны в своем речевом поведении. Юноши продвинуты, и в их речах часто можно обнаружить новые слова и выражения. Мужская речь более динамична, а женская - статична. В полиэтническом социуме, естественно, не исключено влияние мужской речи на женскую, что часто имеет место в Дагестане.

В присутствии посторонних, взрослых, женщин и детей большинство молодых людей стараются не использовать некоторые элементы повседневного вербального поведения. Обсценизмы, вульгаризмы, варваризмы, просторечные слова и пр. употребляются в кругу близких и единомышленников, ровесников и друзей. При этом регулярно применяются регионализмы и лексемы из восточных языков (особенно исламская терминология), которые лишены положительной или отрицательной эмоциональной окраски.

Молодой мужчина непроизвольно сможет перейти на ты-общение с незнакомой или малознакомой личностью независимо от возраста, а молодая женщина обращается к такой личности только на –вы. При приветствии друг с другом юноши употребляют слово «салам» (или «салам алейкум») «мир дому твоему». Если же дагестанец здоровается с девушкой (с женщиной), то он сможет применять такие лексемы, как привет, здравствуй, салют, салам и др.

Часто живая речь сопровождается несловесными элементами (национальными жестами и мимикой), и эти средства входят в невербальный коммуникативный код. Стратегия речевого поведения молодого человека тесно связана с местной риторической (риторико-речевой) культурой, которая сформировалась десятилетиями. В данной стратегии многонациональный коммуникативный код, на наш взгляд, синонимичен культурному и языковому или лингвокультурному коду. Это определенный этнолингвистический код, который применим как в культуре, так и при использовании вербального языка.

Лингвокультурный код приводит к взаимовлиянию, взаимопроникновению элементов различных языковых систем – русского и дагестанских, русского и тюркских, дагестанских и тюркских. Движущей силой функционирования такого кода в первую очередь в пределах региона является дагестанская молодежь.

В современной речевой коммуникации имеет место трансформация элементов дагестанских кодов в русскую речевую культуру. Это означает прежде всего обогащение русского дискурса на территории субъекта РФ новыми лексемами, ср.: нух битIаги «счастливого пути», уцишка «братишка», чуду «дагестанский несладкий пирог», хинкал, ботIишал «разновидность чуду» и др. При этом происходит та или иная адаптация элементов иноязычного (дагестанского) кода к законам неродственного языка, ср.: фонетическую адаптацию - садака ( ¬ садакьа) «милостыня, жертвоприношение», курбан-байрам ( ¬ къурбан или гъурбан) «мусульманский праздник», маслаат ( ¬ месляаьт) «согласие», дуа ( ¬ дюаь) «мольба мусульманина на родном языке» и др.; морфологическую адаптацию - несешь чIанду (в.п.) ( ¬ чIанда) «говоришь ерунду», подошел к уцишке ((д.п.) ( ¬ уцишка) «подошел к братишке», две долмы (р.п. ед.ч.) ( ¬ долма) «два голубца» и пр.

Формированию коммуникативного кода молодого человека в условиях дагестанского полиязычия способствуют следующие критерии:

1) как в вербальной речи проявляется юношеский максимализм (мгновенная реакция на прецедентные случаи, словесная агрессия) и подчеркивается индивидуальность молодого горца;

2) как словесно реализуется исключительная национальная самобытность юноши и обнаруживается своеобразие его половой принадлежности;

3) как в СМИ и Интернете характеризуется социальный статус дагестанца (семья, близкие друзья, вынужденное и добровольное окружение, престижность получаемой профессии и др.) и выявляется его склонность к определенным интересам (спорт, любовь, музыка, религия, политика, наука, Интернет и др.);

4) как через коммуникацию «выставляется на публику» материальная обеспеченность молодого человека (квартира в центре города, дорогая одежда, машина, прибыльный бизнес и др.) и выясняется общественное положение его родственников (занимаемая должность, возраст, родственные связи, состояние, малая родина, следование традициям и др.);

5) как актуализируется юношеская интенция (применение англицизмов, арабизмов, регионализмов, экзотизмов при выражении словесной мысли на русском языке), раскрываются характерные черты и осуществляется адекватный им дискурс (повышение или понижение голоса, нейтральный тон, применение жаргонной и грубой лексики, использование неологизмов, местных модных понятий для давления на совесть и т.д.) и пр. [Ваджибов 2010: 26; Ваджибов 2015: 59-60] и пр. На основе всего этого благодаря коммуникативному коду молодого горца функционируют в республике все живые дагестанские и русский языки. Все эти особенности прежде всего подчиняются нравственно-этическим правилам в поликультурном социуме под названием «Дагестан».

В системе ценностей коммуникативного кода молодые люди в своей вербалике предпочитают использовать сложившийся годами неписаный юношеский канон, который подвергается незначительным изменениям по окончании вуза или специального учебного заведения и после начала профессионально-трудовой деятельности. На изменение формы и содержания кода сможет повлиять не только работа, но и рождение новой семьи.  Употребление устойчивых выражений типа «тебя за язык никто не тянул», «отвечай за слова», «мы – сила», «не мужчина что ли», «фильтруй базар» и пр. со временем станет не обязательным элементом в коммуникативном коде. При этом исчезает из речи специфическая инвектива.   

Важно подчеркнуть, что «языковая система находится в состоянии постоянного развития и код под действием сообщения все время меняется, чтобы удовлетворить условиям коммуникации» [Арнольд 1991: 49]. То, что реализуется в одной речевой ситуации, становится неуместным в другой.

Рассматриваемая система дагестанских речевых ценностей в последние годы подвергалась конкретным изменениям под влиянием ряда объективных и субъективных факторов (смена политического курса, распад государства, превращение республики в приграничный регион, форс-мажорные обстоятельства (в том числе kovid-19) и др.). Фактически развился новый региональный коммуникативный код. Интенсивному изменению его содержания и формы в последние годы, естественно, способствует Интернет-коммуникация. Кстати, заслуживают внимания следующие слова о возникновении нового лингвистического кода: «Язык – это часть нашей общей культуры, а в виртуальном пространстве начинает формироваться его новая форма, своеобразный культурный код, ранее не существовавший» [Воронцова 2018: 506].

Дагестанский коммуникативный код характеризуется тем, что в русской речи молодых людей достаточно много регионализмов и экзотизмов (в том числе слов из восточных языков: прежде всего из арабского, персидского и тюркских языков), европеизмов и религиозных исламских терминов. В русской речи обычно употребляются регионализмы из основных дагестанских языков, ср.:  аварского (вацок «братик», чIанда «ерунда», гьечIо «нет» и др.), даргинского (арадеш «пожелание здоровья», дерхъаб «пожелание процветания», ягъари «обрати внимание, удивление и пр.» и др.), кумыкского (тохтта «подожди», ини «обращение к старшему родственнику, брат», ахчахондроз «страсть к деньгам» и др.), лакского (барчалла «спасибо», хъинсса «хорошо, пожелание здоровья», кьячи «лакский пирог, называемый чуду» и др.), лезгинского (сагърай «пожелание здоровья», руш «девушка», вуч хьана «что случилось?» и др.). Кроме того, в местном русском коммуникативном коде наличествуют и общедагестанские и общекавказские слова и выражения, которые могут использоваться и в местной жаргонной речи, ср.: гьай-гьуй «возглас, шум, веселье, скандал», жи есть «рассматривается как сочетание-паразит», урбеч «блюдо из абрикосовых косточек», лаваш «лепешка», чIа «подожди» и др. При общении на одном из дагестанских языков молодежная речь отличается тем, что в ней много слов из русского языка (в том числе русские литературные слова и обсценизмы). Интерес представляют русские глаголы, которые обычно адаптируются к неродственному языку, образуя аналитические формы. К примеру, в табасаранской речи ряд русских глаголов звучит так, ср.: гуляйтI ъапIуб «гулять», мучит ъапIуб «мучить», звонит ъапIуб «звонить» и др. Кстати, в дагестанских языках используются намного больше русизмов, нежели дагестанизмов в русском языке. Во всех языках имеет место интерферентное явление, связанное с наличием-отсутствием той или иной категории в разносистемных языках, что также является особенностью коммуникативного кода, ср.: фонетические системы языков, одушевленные и неодушевленные существительные в русском языке и классы разумных и неразумных в некоторых дагестанских языках и пр.

При использовании кода на русском языке применяются обычно нормативные варианты, учитывая тот факт, что русский язык является для сельского жителя из мононационального населенного пункта вторым родным языком, т.е. сначала усваивается родной язык, затем приобретается русский. Если же код реализуется посредством родного языка, то мысль вербализуется не только через литературные нормы языка – речь говорящий украшает диалектизмами, фразеологизмами, пословицами, поговорками, крылатыми выражениями и т.д., что объясняется тем, что материнский язык дагестанец усваивает в живой, непосредственной среде (в отличие от русского литературного языка, которому человека обучают в официальной обстановке). На наш взгляд, в данной ситуации при обращении к коду на русском языке в роли субстрата (основы) мысли выступает родной язык: в молодом возрасте человек, окончивший среднюю мононациональную школу, продолжает думать на родном языке, затем излагает мысли на русском языке.

Таким образом, в настоящей статье отражен коммуникативный код молодого человека в условиях дагестанского полиязычия. Этот код, который может часто переключаться с одного языка на другой, реализуется через все лингвистические уровни. Содержание и форма данного кода могут изменяться в зависимости от ряда обстоятельств.

 

Литература

1. Акопян В.Г. Фреймовый метод описания лингвокультурных кодов // Высшее гуманитарное образование XXI века: проблемы и перспективы. Материалы восьмой Международной научно-практической конференции. Самара: ПГСГА, 2013. – С. 10-12.

2. Арнольд И.В. Основы научных исследований в лингвистике. М.: Высшая школа, 1991. – 140 с.

3. Бабаян В.Н. О «переключении языкового кода» и смене темы разговора в диалогическом дискурсе терциарной речи // Иностранные языки в высшей школе. 2021. № 2 (57). – С. 68-78.

4. Ваджибов М.Д. Кое-что о студенческой риторике по-дагестански // Риторика и культура речи: наука, образование, практика: материалы XIV Международной научной конференции (1-3 февраля 2010 г.) / под ред. Г.Г. Глинина. – Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2010. – С. 23-26.

5. Ваджибов М.Д. О некоторых риторических особенностях дагестанской билингвальной (или полилингвальной) студенческой аудитории // Правовые основы функционирования государственных и региональных языков в условиях дву- и многоязычия (мировой опыт реализации языковой политики в федеративном государстве): материалы Международной научно-практической конференции (Казань, 25-27 ноября 2015 г.). – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2015. – С. 59-64.

6. Волошина Т.Г. Переключение языкового кода как лингвокультурный феномен (на примере территориального варианта английского языка Индии) // Вестник Челябинского государственного университета. – 2022. № 1 (459). – С. 145-153.

7. Воронцова К.Б. Интернет-коммуникация как фактор формирования нового культурного кода // Цифровая культура открытых городов. Материалы Международной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Управление культуры Администрации города Екатеринбурга; Муниципальное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Екатеринбургская академия современного искусства», 2018. – С. 505-507.

8. Жеребцова Ж.И., Павлова В.В., Фролова И.И., Мизис И.Ю. Лингводидактические основы формирования межкультурной компетенции при обучении русскому языке как неродному (на примере Республики Дагестан) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2019. Т. 24. № 180. – С. 106-117.

9. Зурабова Л.Р. Переключение кодов в условиях двуязычия: становление области лингвистических исследований // Теоретическая и прикладная лингвистика. – 2020. Т. 6. № 1. – С. 48-61.

10. Минина С.В. Речевой код // Сборник научных статей международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы переводоведения и лингводидактики в контексте межкультурного взаимодействия» факультета иностранных языков, посвященной 90-летию Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, 17-19 сентября 2021 г. – Брянск: РИСО БГУ, 2021. – С. 137-142.

 

 

...........................................................

Ваджибов М.Д. Коммуникативный код молодого человека в условиях дагестанского полиязычия // Коммуникативные коды в межкультурном пространстве как средство формирования общегуманитарных компетенций человека нового поколения. Материалы II Междисциплинарной научно-практической конференции 31 мая 2022 г.: сборник научных трудов / научн. ред. Г.Г. Молчанова. – М. : «КДУ», «Университетская книга», 2022 – 520 с. – С. 116-124.